Сын воды. В стране райской птицы. Амок - Страница 38

Так бы оно и было, да беда в том, что дичи попадалось мало. Сначала еще можно было время от времени подстрелить утку, но потом, когда местность пошла более высокая, их не стало. До Стрикленда было много рыбы, а теперь она почти исчезла, и чтобы поймать несколько рыбешек, не стоило тратить времени.

На суше водились казуары, но ведь их иначе как на лошади не догонишь, а чтобы подстеречь и застрелить хитрую птицу, тоже нужно было много времени.

Что касается плодовых деревьев, так их тут в диком состоянии так же мало, как и в наших лесах. Без человека и его труда самая «райская» местность ничего не стоит. Только на картинках она выглядит по-райски, а путешественники там страдают от голода ничуть не меньше, чем где бы то ни было.

Правда, на катере было еще кое-что из продуктов, но ведь путешествие только начиналось, и надо было подумать о будущем.

Однажды справа, километрах в шести от берега, показалась деревня. Решено было пойти туда, чтобы выменять что-нибудь из продуктов.

Деревня стояла на берегу небольшого озера, которое соединялось с рекой маленьким протоком. Поднялись немного по протоку, а дальше двинулись пешком. Однако как только жители заметили чужих, они сразу же разбежались кто куда. Европейцы кричали, делали разные знаки, показывая, что идут с добрыми намерениями, но от этого папуасы пугались еще больше.

Пришли в опустевшую деревню, заглянули в несколько хижин. Нигде ни души. Разбросаны разные вещи: одежда, искусно сплетенная из травы, кинжалы, стрелы из костей казуара.

— Вот, полюбуйтесь на эту игрушку! — сказал Кандараки, показывая на человеческую голову.

«Игрушка» и в самом деле заслуживала внимания. Это была кожа, аккуратно снятая с черепа и набитая травой. Рот и глаза широко раскрыты да еще подкрашены красной краской. Тут же были и голые черепа, тоже раскрашенные.

— Смотрите, сколько рубцов на них, — заметил Скотт, — видно, что добыты в бою.

— А их обладатели — съедены, — добавил Брук.

— Может быть, — согласился Скотт. — Но почему нигде не видно ничего съестного? Чем они питаются?

— Едят друг друга, — подсказал Брук.

— Подальше от жилищ, в лесу, у них есть огороды, — объяснил Кандараки, — а кроме того, разводят свиней и собак на мясо.

— Ну, что собак жрать, что друг дружку, — один черт! — ворчал Брук.

На улице увидели поросят. Открыли стрельбу и двоих убили.

Эхо разнеслось по окрестным лесам, и спрятавшиеся там дикари радовались, что успели убежать. Они были уверены, что эти страшные белые чужаки пришли только затем, чтобы уничтожить их со всем имуществом. Разве этот «гром», что они принесли с собой, не ясно говорит об их намерениях?

Возвращаясь к берегу, наши путешественники вышли на небольшую полянку и остановились как зачарованные. Даже Брук не выдержал и проговорил:

— Что за прелестный уголок!

Со всех сторон свешивались удивительные цветы так называемой «муккуны». Это растение приспособилось жить на других деревьях, а «за квартиру» платит тем, что украшает самые разные деревья своими красно-желтыми цветами, переливающимися на солнце, как пламя.

И тоже яркие, как пламя, перелетали с цветка на цветок знаменитые райские птицы. Какие-то ярко-синие пичужки спасались бегством от бабочек, которые были в несколько раз больше их. А на всех покрикивали, словно отдавая команду, многочисленные какаду.

— Черт побери, как в сказке! — сказал Кандараки, озираясь вокруг. Но вот он остановился, сорвал с плеча ружье и показал рукой на одно из деревьев.

Сквозь листву было видно, как что-то темное лезло по стволу дерева. Конечно, папуас.

Скотт дал знак, чтобы все соблюдали тишину, и осторожно стал красться к тому дереву. Но Брук не сдержался и выстрелил.

— Что вы делаете? — крикнул Скотт. — Зачем?

В чаще зашумели и затрещали ветви, мелькнуло темное тело и грянулось наземь.

— Что вы наделали? — снова сказал Скотт. — Зачем стрелять без нужды? Все стояли, опустив головы, и даже Брук чувствовал, что поступил нехорошо.

— Не будет в другой раз следить за нами, — оправдывался он. — А что, если бы он пустил в нас отравленную стрелу?

— Нам ничего не стоило в любую минуту снять его, если бы на то пошло, — сказал Скотт. — Раз мы его заметили, он уже был для нас безопасен. А это только разозлит папуасов, и у нас прибавится ненужных хлопот. Скверно, очень скверно, мистер Брук!

Между тем Хануби направился в кусты, где упало тело.

— Сюда! Скорей! — раздался его веселый голос. Подбежали… и расхохотались так, что эхо пошло по всей округе. Даже Скотт, может быть, впервые в жизни так хохотал. Вместо папуаса под деревом лежал… кенгуру, так называемый лазающий кенгуру, который водится главным образом на Новой Гвинее.

— Ну и страна! — говорил Брук. — Все тут шиворот-навыворот: люди похожи на зверей, звери — на людей. И все-таки слава богу, что так получилось: успеем еще поохотиться и на папуасов, если потребуется. А этого «папуаса» и сами съедим.

Весело возвратились на катер, где уже начали было тревожиться, услыхав стрельбу в деревне. Добычи хватило на два дня.

На третий день, под вечер, пристали к одному маленькому островку посредине реки. Богатая растительность, сухой высокий берег и безопасное положение посреди реки — все это располагало к тому, чтобы остановиться тут.

С удовольствием выбрались люди на твердую землю: ноги у всех затекли от длительной езды на катере. Разложили огонь и даже спать на этот раз решили на берегу, потому что на судне было тесно. Только хозяева остались в своей каюте.